Истории спасшихся с Украины
Поделиться
Трудно представить чувства, который переживает любой беженец, покидая родной дом. Растерянность, отчаяние. Ощущения бывают, как в кошмарной сне, где ты вдруг оказался посреди незнакомой улицы, без гроша в кармане. Но проснуться не получится…Наши собеседники прошли через все это. Но сохранили главное — веру в свое будущее…
Фото: pexels.com
40-летний уроженец Херсона Сергей не намеревался покидать родной дом. Все произошло само собой. Когда вооруженные силы России сообщили, что они уходят из города, решение пришло сразу — надо уходить вместе с ними.
«Все было, словно в тумане. — рассказывает Сергей. — Узнав об отходе наших, уже ни на чем не мог сосредоточиться, мысли летели с катастрофической скоростью: «Бежать! Быстрее! Прямо сейчас!»
Сейчас Сергей живёт Краснодарском крае, он занимает номер в гостевом доме, специально предоставленным для него работодателем. Вроде все налаживается. Но родные остались в Херсоне. Из-за страха за близких наш собеседник боится рассказать, где и кем работает: «Поймите меня правильно, у меня в Херсоне осталась семья. Там жена, двое детей, пожилые родители. Не хотелось бы создавать ситуацию, при которой они окажутся в опасности»
Сергей находится в небольшом поселке, дорогу до ближайшего населённого пункта размыло от подтаивающего снега. Главная проблема – соседи: в гостинице много приезжих украинцев, среди которых хватает «патриотов», ждущих побед киевского режима – так называемых «ждунов».
«Бывали случаи, когда рьяные патриоты целыми семьями устраивали прямо при детях между собой разборки во дворе», – рассказывает Сергей. Есть и еще одна проблема: некоторые его соседи сильно перебирают с алкоголем и становятся шумными или навязчивыми, а то и просто сидят и плачут пьяными слезами. «Они тоже люди, им тяжело, пережили большой стресс, лишились дома. А по-другому преодолевать сложности жизни не умеют, вот в стакан и полезли», – вздыхает собеседник.
Сергей вспоминает свой последний день в Херсоне. Он гулял на дне рождения у друзей – был юбилей товарища. В городе на тот момент наблюдались большие перебои со связью и интернетом, но в один прекрасный момент кто-то из ребят всё же поймал сеть. И сразу попросил выключить музыку. Дескать, у него наиважнейшее заявление.
«Так мы узнали, что город будет оставлен», — объясняет Сергей.
– Когда ты всю жизнь живёшь на одном месте, не сразу осознаешь, что вот наступил момент, когда беда встала на пороге. Это очень сложно осознать, очень сложно на это решиться. Ты до последнего откладываешь, надеешься, что все образуется.
Много людей как в Херсоне, так и в целом на Украине в критический момент так и не решились покинуть родной дом. «Я здесь родился, почему должен куда-то уезжать, да кому я там нужен? Здесь и буду умирать, если придётся», – часто слышал я от своих знакомых. В такие минуты страх буквально сковывает, ты цепенеешь, впадаешь в ступор, не можешь с места сдвинуться. А потом мозг дает команду — действовать.
А вот свою семью Сергей так и не смог уговорить покинуть дом. В итоге на семейном совете было выбрано трудное решение: ему, как наиболее уязвимому в случае прихода в город солдат ВСУ, надо выбираться в одиночку. Но времени уже почти не осталось.
— Рано утром на своей машине я поехал в сторону Днепра и встал в очередь на автопереправу, – рассказывает Сергей, – Прошло несколько часов, но движения в очереди не было от слова совсем. Люди шептались, что эвакуация уже закончилась. Как выяснилось, блокпосты к тому моменту уже опустели, но поразили меня не они, а понтонный мост – разбитый, наполовину затонувший. Для ждущих в очереди, наступил миг отчаяния. Кто-то ещё остался в надежде на то, что придет паром, но большинство отправилось по домам.
К полудню Херсон, по рассказам Сергея, как будто вымер – настолько пусто было на улицах. Оказались закрыты магазины, кафе. Не было представителей полиции, администрации, не ходил общественный транспорт. А потом в городе появились солдаты ВСУ. Те редкие местные, кто встречал их на своём пути, рассказывали, что украинские боевики, издеваясь над ними, махали и улюлюкали. Очень скоро Херсон погрузится в хаос фильтрационных, карательных акций.
— Я тоже потерял надежду и вернулся домой, – продолжает рассказывать Сергей, – Но меня спас звонок с работы: в последний момент я узнал о том, что компания смогла предоставить водный транспорт, чтобы вывезти сотрудников. Семья и родители уехать так и не смогли, но на этот раз хотя бы имели возможность проводить меня. И это прощание было такой болью, я вам описать не могу!
Из вещей у меня был только рюкзак со скромными пожитками да пакет с едой в руках, поэтому несложно догадаться, что мне пришлось испытать весь спектр негативных эмоций: от горечи разлуки до злости и отчаяния. Но была и надежда, и эмоциональный подъём, я понимал, что переживу этот момент, а потом начнется новый период в жизни. А уж когда первый раз за долгое время удалось поговорить с близкими, моему счастью не было предела!
— Херсон для меня остался в прошлом, вернуться туда я уже не смогу. Думаю, как помочь выехать семье. Из моих друзей многие уже уехали. Думаю и о том, как мне и близким устроить свою жизнь в России: нужно решать жилищный вопрос, получать квартиру. В перспективе – хотелось бы ещё построить дом, ведь семья у меня большая, а в доме места хватило бы всем. Сейчас появился уникальный шанс – начать жить с чистого листа и сделать свою жизнь ещё лучше, чем она была раньше. Вопреки всему…
Получить в России жильё или построить дом, вывезти оставшиеся родственников и получить гражданство России – приоритетные цели для беженцев. Главное – не впасть в депрессию, а поэтапно выполнять все положенные действия: оформить требуемые бумаги, получать по ним выплаты и сертификаты.
— Казалось бы – обычная жизнь, – делится с нами Сергей. – Ну представьте себе, например, что у вас, не дай Бог, случился пожар, вы – погорелец. Это ведь бывает, правда? И вы, пережив первый момент отчаяния, строите жизнь заново, главное ведь живы же! И вам помогают — и власть, и люди. И все в конце концов налаживается. Но некоторые беженцы не выдерживают эмоциональной нагрузки.
Сергей признался, что первое время после переезда сам топил горе в бутылке: «Было тяжело, большой стресс. Но я взял себя в руки: у меня же семья. К тому же в какой-то момент пришло понимание, что просто сойду с ума, если не остановлюсь. Очень помогло простое человеческое общение – с коллегами, друзьями. И тогда принял решение, что прекращаю. Поставил для себя цель и начал к ней идти. Думаю, что это меня и спасло».
Сейчас вопрос, правильно ли он и другие люди сделали, уехав из города, даже не стоит.
– Особенно после рассказов родственников о том, что сегодня происходит в Херсоне. Надо просто Богу молиться, что я решился на эвакуацию, – делится Сергей, – близкие рассказывают, что ВСУ выпустили из тюрем всех заключённых, и те устраивают в городе тотальные грабежи. Мародёрство происходит посреди бела дня. Люди живут в постоянном страхе не только за свое имущество, но и за жизнь. Те, кто может – продолжают уезжать из Херсона…
Семья Александровых тоже вынуждена была покинуть свой дом. Но по другой причине — этого дома просто не стало. Большая семья из Мариуполя, некогда жившая неподалёку от завода «Азовсталь», еще весной делила с русскими бойцами и пищу, и кров. По словам Ирины Александровой, когда военные зашли к ним в подъезд, их без вопросов приютили. Солдаты прожили в одной квартире с Александровыми несколько суток, и делились с семьей последним – сигаретами, лекарством, едой. Мужчины, рискуя жизнью, ходили на улицу за водой — легко можно было попасть под пулю снайпера.
Тогда к Александровым прибилась и ещё одна семья. Еду готовили на всех – на двенадцать человек. И вдруг в один момент они лишились всего: в их многоэтажный дом прилетел украинский снаряд, квартира была разрушена. Просидев в подвале несколько дней, они наконец решились подняться наверх и увидели, что их дома больше нет.
Ситуация в городе, между тем, становилась критической. Люди, лишившись жилья, сутками искали спасения под землёй, в убежищах и погребах, а запасы еды и медикаментов были на исходе. Украинские националисты прикладывали все силы, чтобы не дать жителям возможность покинуть город по гуманитарным коридорам, организованным силами ДНР. Гражданским запрещалось передвигаться по городу под угрозой уничтожения.
Но в какой-то момент договорённости сработали, и у жителей Мариуполя появилась надежда покинуть разрушенный город через «зелёный коридор». Первые беженцы выехали через проверочные посты, организованные вооруженными силами Российской Федерации, в начале марта. Солдаты интересовались, есть ли родственники в России, давали позвонить, чтобы родные и близкие могли встретить беженцев. Тогда за Ириной и её семьёй из Белгорода выехала её двоюродная сестра Ольга на микроавтобусе. Оставалась самая малость – встретиться на пограничном пункте, разделяющим русский Таганрог и украинский Мариуполь.
«Нам позвонили часа в два дня, мы быстро собрались и выехали из Белгорода в Таганрог, – рассказывает уже Ольга, – Там пробыли более суток: на пропускном пункте никто ничего не знал и никто ничего не говорил. В МЧС разводили руками: ждите! И люди ждали. Ждали на границе несколько дней».
— К вопросу безопасности был очень серьёзный подход, происходили проверки, допросы, – снова вступает в разговор Ирина, – Наших стариков и женщин пропустили очень быстро, а брата с племянником проверяли крайне тщательно: из-за возраста, который подходил под украинский призыв. Но у них не оказалось документов, они сгорели. Так их двоих и не выпустили.
– Если с российской стороны у границы стояли шатры, в которых можно было переночевать, работала полевая кухня, то на стороне Украины люди ожидали в чистом поле. Почти 500 человек спали на своих сумках, укрывшись куртками. Среди них были и дети, и старики.
— Слава Богу, да! Мы так боялись ее потерять! Это такой ужас, когда приходится бросать своих животных. Но мы избежали этой печальной участи, спасибо всем, кто в этом помог.
Не знаю, по какому принципу пропускают животных через границу, но её пропустили. Жучка тоже многое пережила. Когда в Мариуполе в подвале многоэтажки сидела, луком её кормили, а уже здесь в Белгороде откормили её нормальной едой. Поездку перенесла нормально, когда военные мимо ехали – тихонечко рычала. В машине нас было пять человек, но у нас микроавтобус, поэтому места хватило всем.
– Приехали, расселились, – снова рассказывает Ольга, – У нас большой дом, было место, где расположиться. Начали бегать по инстанциям, пытаясь добиться того, чтобы вывезли наших двух парней. Писали губернатору, обращались в Красный крест, но везде разводили руками – это зона ответственности МЧС. Мы оформили выплату на десять тысяч, за это большое спасибо. Но главное для нас было – наши мальчики. Матери не могут спокойно жить без своих детей.
После освобождения территории завода «Азовсталь» проблема семьи разрешилась. Тогда Александровы, купив билет на поезд, смогли вернуться в Мариуполь, где наконец-то встретились с родными.
— Когда созванивались с ними в последний раз, — рассказывает Ольга, — они поделились радостью. На месте их сгоревшего летнего домика уже поставили коробку и настелили крышу. И разрушенную квартиру тоже помогли восстановить. Сейчас, правда, в городе холодно, есть перебои с водой, нет газа и отопления. И очень сложно выйти на связь. Звоню, пишу в Telegram – увы, всё бесполезно. Но надежда на лучшую жизнь жива. Мы уверены, что все устроится, все будет хорошо!
71-летняя жительница Удмуртии Алла Шипуло покинула родину давно — еще в 2014 году. Её семья вынуждена была бежать из Донецкой области, когда в селе Красный Партизан завязались ожесточённые бои между ополченцами и украинскими военными. Это было тяжелое время, приходилось прятаться от обстрелов в подвале дома, а когда в августе в село въехали украинские танки, стало понятно, что оставаться там дальше небезопасно.
«Я родом из Ижевска, — рассказывает Алла. — В молодости вышла замуж и уехала на Украину, сорок лет жила там и так бы и жила дальше, если бы не конфликт. То родственники приезжали к нам, то мы к ним.
У сестры в Ижевске однокомнатная квартира.В августе 2014 я позвонила ей, и она велела приезжать. Вот мы и поехали всей семьёй: Муж, зять, дети, внуки…дорога очень тяжелая. Видели танки, солдат, лежащих в грязи на блокпостах. Только в Харькове стало более-менее спокойно. Сейчас даже не верится, что когда-то сидели в подвалах под снарядами.
Обустроиться в Удмуртии пенсионерам было тяжело. Алла и её супруг сняли квартиру и устроились на местный завод, а когда он закрылся, обслуживали пятиэтажные дома. Алла убиралась, а супруг помогал. Сейчас ему 81-год, он парализован, а Алла ухаживает за ним. Дети пенсионеров получили гражданство, а сами они живут по ВНЖ из-за сложности с получением гражданства.
«Наш дом на Украине уже разбит. 16 апреля дети показывали снимки, присланные соседями. Половина дома разрушена, зато разросся сад, который мы когда-то посадили.
Когда я уходила, не думала, что это будет надолго. На фото видно, что на крыше нашего дома стоит лесенка, обмотанная белой простынёй, а в огороде, вы не поверите…стоит танк. Гаража нет, квартира детей тоже разбитая.
Вот так вот прожили 40 лет и остались без всего, ни кола, ни двора. Все свои душевные страдания я описываю в стихах. Хожу в наш деревенский хор.
Пенсию нам дали, документы из Украины переслали, будем спокойно доживать».
