Обычно женщинам не дают тушить огонь, но нашей журналистке позволили
«Пожар — неконтролируемый процесс горения, причиняющий материальный ущерб, вред жизни и здоровью граждан, интересам общества и государства…». Такое определение можно найти в тестах по ОБЖ или в каких-нибудь официальных документах. В реальности же за сухими формулировками скрыты чьи-то жизни, боль, слезы и безграничное мужество обычных людей.
Корреспондент «МК» в качестве волонтера один день отдежурила в пожарной части и поняла, что расхожее выражение про подвиг огнеборцев – не преувеличение.
Первое, что я услышала, лишь только заикнувшись про свой интерес к пожаротушению, что женщине там не место и дальше треххода меня все равно никто не пустит.
Справка МК: Трехходовое разветвление служит для разделения потока огнетушащей жидкости, подаваемой по магистральной рукавной линии, на три потока с возможностью регулирования количества подаваемой жидкости в каждой рабочей линии.
«Ну что ж, — подумала я , -до треххода, так до треххода». И заявила свою кандидатуру для заступления на смену — в самую что ни на есть настоящую пожарную часть в качестве добровольца. К моему удивлению, положительный ответ пришел сразу. Кадровый голод стирает гендерные предрассудки.
Единственным условием было наличие своего БОПа и специальной обуви, ибо из одежды им предложить мне было совершенно нечего.
Справка МК: БОП- боевая одежда пожарного. Комплект многослойной специальной защитной одежды из огнеупорных материалов. Служит для защиты пожарного от опасных и вредных факторов окружающей среды, возникающих при тушении пожаров и проведении аварийно-спасательных работ.
Время не пощадило здание части. Несмотря на то, что мое присутствие было добровольной акцией, на разводе мне приказано было стоять в спецодежде наравне со всеми. Заступающая смена, не скрывая интереса, разглядывала меня. Немой вопрос читался по глазам «Зачем тебе это все надо?». Смене, сдающей дежурство, было уже настолько все равно на все и всех, что даже присутствие на построении английской королевы вряд ли сильно кого-то бы удивило.
— Ну и что ты здесь забыла? — подбежал ко мне после развода невысокий темноволосый кареглазый паренек.
— Хочу… — только собралась я озвучить по пунктам свои мотивы.
— Хочешь по-настоящему? — перебил меня пожарный.
— Да, — без раздумий ответила я.
Саша (так звали юношу) хитро улыбнулся и посмотрел в сторону куривших неподалеку коллег. Те, предвкушая веселье, выкинули сигареты и подошли поближе.
Одевай боевку, подшлемник, каску и дуй сюда, — скомандовал Александр. А сам направился в сторону сверкающей чистотой шеститонной АЦ.
Справка МК: АЦ-автоцистерна. Пожарный автомобиль, оборудованный пожарным насосом, емкостями для хранения жидких огнетушащих веществ и средствами их подачи.
Выполнив все указания, я послушно поплелась к машине. Да, да, именно поплелась. Боевка, хоть и самого маленького размера, была ужасно тяжелой, а пожарные сапоги со стальными вкладками, да еще и на два размера больше моего, ощущались, как привязанные к ногам гири. Александр из последних сил пытался сохранить выражение серьезности на лице. Первым делом он достал из пожарной машины легочный автомат. На специальном креплении с двумя плечевыми лямками размещался кислородный баллон.
— Надевай, — протянул мне его Саша.
Но не тут-то было, без посторонней помощи водрузить себе на спину эту конструкцию я не смогла.
Мой «командир» благодушно согласился помочь. Дальше все пошло намного быстрее. Поняв мою беспомощность, Саша сам навешивал на меня какие-то сумки, прикреплял карабины и в довершении торжественно вручил мне в руки бензорез:
— А теперь иди.
В тот момент, мне кажется, я почувствовала себя тем самым бурлаком – героем творения кисти великого художника. Но пасть в грязь лицом спустя всего лишь час с начала дежурства я не хотела и поэтому пошла. Человек — заложник своих страхов, порой что-то нам кажется невозможным только потому, что мы сами внушили себе это. В общем, я дошла. Саша ликовал.
— Ну молодец же! Я знал. А теперь присядь на колени и встань.
И тут что-то пошло не так. Присесть я, конечно, присела, а вот встать под грузом всего этого добра уже не смогла. И даже отодвинутый в сторону бензорез не решил ситуацию. Пожарный помог мне подняться и так же поочередно стал снимать оборудование.
— Ну ничего. Для первого раза сойдет. Надо успеть все тебе показать, а то вдруг вызов, а ты не знаешь вообще ничего.
Я наконец-то смогла снять куртку от боевки и нормально вздохнуть. «Господи, вот оно счастье-то», — первое, что сорвалось с моего языка. Потом на протяжении часа, а то и больше, Саша показывал и рассказывал все, чем была оснащена АЦ.
— Здесь у нас 77 рукава, а сверху 55 . Если будем вдвоем, я хватаю 77 и трехход , а ты два 55. И беги за мной. Поняла? — уточнил Саша
Я кивнула головой, хотя не была уверена в искренности своего ответа.
Пожалуй, нет смысла перечислять все, чем был оснащен пожарный автомобиль. Одно я уяснила четко: ничего лишнего там точно нет. В довершении знакомства с оборудованием, мой наставник вытащил бензопилу и бензорез, и мы пошли на улицу проверить их работоспособность.
— Идите хоть кофе попейте, пока не дернули никуда, — послышался за спиной хриплый голос.
Мужчина в штанах, майке и резиновых тапках держал в руках маленькую металлическую кружку с ароматным дымящимся кофе. Мы, как по команде, взяли инструмент и понесли его обратно в машину.
Приглашение на кофе было действительно своевременным. Не успели мы его допить, как в непринужденную болтовню врезался завывающий сигнал тревоги. Он нарастал и заполнял все пространство части. От этого невольно хотелось прижать ладони к ушам, чтобы хоть как-то снизить децибелы. Все побежали, хватая на ходу одежду, сигареты, запрыгивая в сапоги. Я побежала тоже. По правилам караул рассаживается в машине на улице, поэтому у нас было несколько минут форы, пока АЦ выкатилась из гаража.
— Давай, давай, давай, — кричал мне в самое ухо Саша, пока я, словно неуклюжий тюлень, пыталась максимально быстро залезть в машину. Но тяжеленные сапожища едва умещались на маленьких ступеньках, а ноги в толстых штанах и вовсе перестали двигаться. Кое-как мне все же удалось покорить эту вершину. Борис, тот самый мужчина в резиновых сланцах, с невозмутимым видом уже сидел у дальнего окна. В руках у него была все та же крохотная кружечка с кофе.
— Вот как надо на пожары ездить, — толкнул меня локтем в бок Сашка.
Первый адрес оказался «пустым». На профессиональном сленге это означало, что сообщение о возгорании было изрядно преувеличено. По факту, задремавший после пары лишних стопок хозяин квартиры оставил на плите кастрюлю. А бдительные соседи, услышав запах гари, тут же вызвали пожарных. С мужиком, конечно провели беседу, а заодно и с консьержкой, так и не открывшей шлагбаум для въезда на придомовую территорию.
— Я ей так и сказал: «Будете реально гореть, мы не приедем!», — возмущался, уже сидя в машине, начкар. — Совсем умом тронулась — пожарную машину не пускать.
Следующий вызов не заставил себя долго ждать. Оперативный дежурный доложила о возгорании частного дома на территории садового товарищества. Все повторилось, как и в первый раз. Все побежали, одеваясь, допивая и доедая на ходу. Надо отметить, что я делала заметные успехи в покорении АЦ и с каждым разом забиралась в машину все быстрее.
Горящий дом был виден издалека. На момент нашего приезда он полыхал как костер великой инквизиции, и начкар тут же сделал вывод, что спасать здесь нечего:
— Отсекаем пламя с двух сторон, чтобы на соседние дома не перекинулось.
В тот день для себя я поняла. Например, что 6 тонн воды — величина относительная. Вроде кажется много, а заканчивается быстро. К счастью, к тому моменту подъехали коллеги из соседней части с восемью тоннами воды. Но и это оказалось каплей в огненном море. Ничего не оставалось, как отправить цистерны за водой. Машины уехали, а пожар остался. Через несколько минут взволнованные соседи начали зло шушукаться между собой.
— Ну нет воды, хорошие мои, — театрально развел руками начкар. — Пожарный пруд замерз, ближайший гидрант в черте города только. Поехали к нему.
За время ожидания — а машин не было около получаса точно — мне удалось выяснить причину пожара. Оказалось, рабочие, делавшие ремонт в доме, растопили камин и, видимо, не уследили за ним. Потушить самостоятельно они не смогли и вызвали 112 Но было уже поздно. Деревянный дом с легковоспламеняющимся утеплителем вспыхнул, как свечка. Хорошо хотя бы сами работяги не пострадали, одному, правда пришлось выпрыгивать со второго этажа.
В начале улицы появились цистерны и заскучавшие пожарные оживились.
— Иди сюда. Тушить будешь, — крикнул мне Борис, стоявший у объятой пламенем стены дома, — Давай, а то стоишь, как не на пожар приехала.
Я на минуту замешкалась: «До треххода же…» И быстро, насколько это было возможно в громоздкой одежде, направилась к мужчине, надеясь, что к тому времени, пока я преодолею все препятствия и доберусь, он не передумает. Борис широко улыбался. Скорее всего, его забавлял мой внешний вид, ибо иных поводов для веселья точно не было. Он положил мне на плечо пожарный рукав:
— Туши!
Со стороны все казалось намного проще. На самом же деле лежащий на плече рукав с водой ощущался нереально тяжелым. Не прошло и пяти минут, как плечо заныло, и боль противно поползла вверх по шее. От напора струи все время отбрасывало назад и, чтобы не упасть, надо было принять максимально устойчивую позу, наклонившись чуть вперед, но скользящие по обледенелому льду сапоги не давали это сделать. Вода заливалась в рукава и обжигающей ледяной струей стекала под одежду. Очень быстро я поняла, что все надетое на мне мокрое насквозь.
«Пожар — это всегда мокро и горячо или мокро и холодно», — вспомнились мне слова моего приятеля.
Вода в машинах закончилась вновь.
— Пойду подышу, — сказал стоявший рядом Борис, поднимая забрало на каске.
Он отошел на пару метров, присел на корточки и закурил. За его спиной продолжал бушевать огонь. Мокрая боевка парила на морозе. Уставшее морщинистое лицо пожарного, в черных следах копоти, излучало спокойствие.
Когда машины вернулись и пламя было полностью потушено, от дома уже ничего не осталось, кроме фундамента.
Началась проливка и разбор. Начкар объяснил, что это очень важная и неотъемлемая часть в пожаротушении. Не дай Бог пропустить скрытый источник огня, и все может начаться сначала.
Разбирали долго. Стемнело. Перемещаться по торчащим из пепелища обожженным деревяшкам, металлическим прутьям и битому стеклу было неудобно и немного страшно. С того момента, как устранили огонь, температура в зоне разбора стала стремительно падать. Источник тепла был ликвидирован, и с этим возникла еще одна проблема — одежда стала покрываться корочкой льда и затвердевать на морозе. Для согрева решено было развести костер. Работа пошла медленнее: двое проливали, остальные грелись. Потом менялись.
С момента нашего приезда прошло шесть часов, и было вылито 50 тонн воды. Начкар
объявил о полной ликвидации пожара. Мой желудок противно подсасывал, а пальцы на руках перестали сгибаться. В какой-то момент мне стало казаться, что вся эта затея по испытанию себя в качестве огнеборца была весьма необдуманным поступком.
— Разве нас не должны были сменить через 4 часа? – решила поинтересоваться я, когда почти все рукава были смотаны и убраны в АЦ. – В методичке написано просто…
— Ага, — перебил меня Сашка. — И питание горячее еще должны подвозить.
Стоявшие рядом мужчины засмеялись. Шутка удалась.
Мы вернулись в часть. Лежа на втором ярусе в комнате отдыха, я прокручивала самые запоминающиеся моменты. Вот от полыхающего внутри дома огня вдребезги разлетаются стекла, и языки пламени пытаются вырваться наружу. А вот начкар кричит Сашке лить воду в оконный проем, потому что вдруг выяснилось, что в доме газовый баллон. Он подходит к горящей постройке так близко, что, кажется, еще минута — и огонь переметнется на него. К счастью, баллон не взорвался, наверно был пустой. А вот приехавший хозяин дома, совсем еще мальчишка, дрожащими руками непрерывно теребит волосы. Парень потратил несколько лет на ремонт дедушкиного дома, доставшегося ему в наследство. Документы сгорели вместе с домом. А еще лица ребят, усталые, черные от гари. Обычные люди, совершающие каждодневный подвиг.
Нет, это определенно лучшая моя затея.
