Родители погибших подростков в шоке от происходящего
В Солнечном районном суде Хабаровского края начался процесс по делу о страшном пожаре в палаточном городке на базе отдыха «Холдоми». В ночь на 23 июля 2019 года пламя охватило площадь в 2,4 тысячи квадратных метров. За секунды вспыхнули 26 палаток, внутри которых мирно спали 189 детей. Дыма было очень много, малыши выбегали из палаток и не понимали, в какую сторону уходить от огня. В этом хаосе погибло 4 человека, еще 12 получили ожоги и отравление угарным газом. После длительных экспертиз и опросов, следствие собрало дело в 75 томов. «МК» связался с отцом одной из погибших девочек, чтобы узнать, как проходит слушание и признали ли вину подсудимые.
В том пожаре погибли четверо: 11-летняя София Валова умерла на месте, в больницу в тяжелейшем состоянии с 90 до 100 процентами ожогов доставили 12-летнюю Веронику Стрыгину и 11-летнюю Елизавету Безрукову и 11-летнего Алексея Мартыненко. Все они скончались. По данным следствия, директор ООО «Экстрим Сервис» Виталий Бурлаков и директор лагеря «Холдоми» Максим Кузнецов, организовывали отдых детей и часть из них разместили в брезентовых палатках, оборудованных системами электроснабжения и обогрева с нарушениями техники пожарной безопасности. Неполадки в работе обогревателей и привели к возгоранию. Руководителю организации и директору лагеря предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 238 УК РФ «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, повлекших по неосторожности смерть двух и более лиц». Еще один подсудимый — начальник районного отдела МЧС России Эдуард Новгородцев. За пару недель до трагедии, он выявил нарушения в лагере, но не принял мер к их устранению. Ему вменяют ч. 3 ст. 293 УК РФ «Халатность».
По словам отца Вероники Стрыгиной Кирилла, ни один из подсудимых не чувствует за собой вины, что показало и первое заседание.
— Каждого по одному поднимали и спрашивали, считают ли они себя виновными, и каждый ответил, что нет. У нас – потерпевших, официального представителя нет, зачем нам адвокаты ведь все и так понятно: люди отнеслись халатно. А вот у всех подсудимых изначально было по три адвоката, сейчас такое количество защитников осталось только у Виталия Бурлакова. Подсудимые под подпиской, чувствуют себя свободно. На процессе они ведут себя некрасиво: сидят, улыбаются, хихикают, ковыряются в телефоне. Но я же не встану прямо на суде, не набью им морду. Да, противно и больно на них смотреть. Не должны люди, которые виновны в смерти детей, себя так вести.
-За эти полтора года к нам не поступило ни одного звонка от них. Хотя, что уже говорить, ведь когда все случилось, нас так же никто не поставил в известность. Мы узнали о пожаре из уст других людей. У нас там были одноклассницы, мама одной из них набрала нам в пять утра, сказала: «лагерь сгорел» и бросила трубку. Мы подумали, что дети прикалываются. Стали звонить: дочь не берет, ее подруги не берут. Мы сразу прыгнули в машину, уже по пути узнали, что она в больнице.
Супруге только пришло сообщение от ООО «Экстрим Сервис», что они готовы выплатить компенсацию за путевку и вещи Вероники. Собственно, эти деньги мы получили. Но что это за копейки? Фен, телефон, вещи мы ей новые купили все перед поездкой. Это был первый раз, когда она поехала в лагерь, долго выбирала обновки, особенно пижамку «кигуруми». В ней она и сгорела, синтетический материал буквально вплавился в кожу.
Обычно после таких резонансных дел собираются какие-то группы поддержки, за событиями следят в СМИ. Но тут такое ощущение, что покричали и забыли. Видео, где наш бывший губернатор Сергей Фургал ругает за трагедию правительство, набрало кучу просмотров. Там политик говорит, что « поедет к родителям, чьи дети пострадали», только ни мы, ни другие семьи его так и не видели.
Экспертиза по этому делу шла долго, из-за коронавируса ли или из-за того, что с места было изъято очень большое количество вещей – не знаю. В итоге эксперты пришли к мнению, что не выдержал обогреватель. Распоряжение поставить их дал Кузнецов, потому что дети стали жаловаться, что очень холодно. Кстати, на территории было и отопление с помощью котла, передающего горячую воду по трубам, но его просто не стали включать. Почему – мы еще не знаем. Всем выдали обогреватели, один из них был неисправен, он просто грелся-грелся и начал гореть, вместо того, чтобы автоматически вырубиться. Изначально версия была, что кто-то положил сверху сушиться вещи, но это оказалось не так.
С детьми никто не проводил инструктаж. Да ладно с детьми, с вожатыми! Они и сами почти дети – студенты начальных курсов со всей страны. По идее, они должны были дежурить, сменять друг друга каждые полчаса, но они спали в соседней палатке. Сам лагерь – его стационарные корпуса, появился в 2008 году, а палаточный рядом установили лишь второй год, решили подзаработать, наверное.
Пожар возник около двух часов ночи. Когда началась паника, вожатые оказались в таком же положении, как и малыши. Пока не приехали пожарные, никто из «взрослых» не прибежал. Охрана лагеря тоже не обращала внимания на камеры. В дыму дети выбегали из палаток, которые стояли друг напротив друга и буквально сталкивались лбами. В медпункте врач тоже спала, дети кидались камнями в стекла, чтобы привлечь ее внимание.
Когда дети давали показания, сильно путались. Кто одно видел, кто другое, восстановить точную картину трудно. У обогревателя спала девочка, Соня вроде, ее наши потом, когда на месте палаток уже ничего не было, кроме пепла. Она даже не вставала, сгорела полностью, до костей. Если бы одна из девочек не проснулась и не начала всех будить, то это произошло бы с остальными. Некоторые из детей говорили, что дочь выбежала, но потом вернулась в палатку, другие, что она ходила вся обгоревшая, наверное, в состоянии шока. Потом медики ее в кому вводили, у нее ожоги 90% тела. И все…к вечеру этого же дня все дети умерли, каждый через час: первая девочка в 18:30, моя Вероника – в 19:30, потом мальчик.
— Я видео и фото с места происшествия не смотрел, просто не хочу. В сам лагерь после трагедии я тоже ездил один раз – как отвез Веронику. Тогда ее и саму видел в последний раз. Потом в больнице жене ее показали, но там мумия в бинтах была, а не дочка.
— Родители детей, отдыхавших в том июле в лагере, написали множество гражданских исков на компенсацию ущерба. Судья зачитывала их, просят деньги за всё: начиная от ожогов на руки, заканчивая трусами и носками. Но нам не до этого, мы хотим, чтобы люди понесли ответственность.
