«Нужно соответствовать политике современного российского государства»
Поделиться
Широкий резонанс вызвало заявление российского министра просвещения Сергея Кравцова о том, что слово «Бог» в обновленных правилах русской орфографии отныне дозволено писать только с большой буквы. Эта норма теперь закреплена. Почему современных филологов больше не устраивают «двойные стандарты», «МК» разбирался вместе с педагогами и служителями церкви.
Фото: pixabay.com
Формальное правило, строго определяющее, когда слово «Бог» надо писать со строчной, а когда с прописной, действительно существует. Оно продиктовано советской традицией. В прошлом веке оно было и родовым понятием, и именем собственным. Что значит собственным? Иегова — это традиционная транскрипция имени Бога в русских переводах Ветхого Завета. Что значит родовым понятием? Это значит, что при желании, не стремясь привязываться к религии, вы могли бы считать бога как «одного из» в ряду других богов. А по всему миру их целый пантеон. Но это уже не религиозное сознание, а скептическое. Если употребляешь имя нарицательное, значит — ставишь христианского Бога в один ряд с греческими, буддийскими, то есть мифологизируешь его.
— На мой взгляд, возвращение значимости этому слову — ценное решение, — считает репетитор по русскому языку Максим Варнавский. — Во многих других языках Бог неизменно пишется только с большой. Но мы в 1956 году ввели двойственную норму, тем самым дискриминировав это слово и позволив атеистам иметь свой вариант написания. Тем не менее умные и интеллигентные люди продолжали писать его с прописной, так же, как и слово Родина. Родину вы ведь тоже можете написать с маленькой, а «кофе» называть существительным среднего рода, но тогда вы отойдете от истоков и потеряете ориентир. В сознании русского человека, на мой взгляд, должны остаться священные понятия. Но здесь я уже, конечно, не про кофе, а про Родину и про Бога.
Такого же мнения придерживается религиовед Ольга Хижняк. По ее словам, до революции православные писали слово «Бог» только с большой буквы. Это значило, что союз государства и церкви является «симфонией», то есть велика значимость и института власти, и Божьей обители.
— Потом значимость православия революционеры попытались нивелировать, — говорит Ольга. — Так же собирался поступить в свое время и Петр Первый, поворачивая к модели протестантизма. К счастью, всё возвращается на круги своя. Нужно соответствовать политике современного российского государства.
