Бывший член «Церкви последнего завета» рассказал дикие подробности
«Церковь Последнего Завета» обезглавлена. Ее лидер Виссарион — бывший минусинский гаишник Сергей Тороп, провозгласивший себя Христом, и два его ближайших помощника взяты под стражу. За использование денег последователей и применение к ним психологического насилия всем светят реальные сроки. Бывший последователь Виссариона Денис Коробков рассказал нам о «единых семьях», продаже домов без спроса хозяев и о том, как ему удалось вырваться из секты, где он жил 16 лет.
Денис Коробков.
Фото: Из личного архива
Город Солнца или Обитель Рассвета, как называют таежное поселение на горе Сухой члены общины, – настоящий медвежий угол. Добраться до последователей Виссариона не просто. Из Красноярска до райцентра Курагино — 378 километров. Потом еще 104 — по грунтовке до деревни Жаровск, и далее — 17 километров по лесной дороге. Места, по рассказам местных жителей, красивейшие. В озере Тиберкуль, которое называют «Байкалом в миниатюре», много островов с кедрачами, в бухтах и заливах растут белые кувшинки.
Еще несколько лет назад путь в Город Солнца перекрывал шлагбаум. Адепты «Церкви Последнего Завета» перегородили дорогу цепью, натянутой между двумя железными столбами. На КПП, где несли дежурство виссарионцы, висела табличка: «Проезд автотранспорта запрещен». В начале 2017-го Курагинский районный суд постановил снести незаконное сооружение.
Одни побывавшие в «городе–храме» рассказывают с придыханием о ландшафтных мини-парках, диковинных прудах с рыбками, солнечных панелях для получения электричества. Хвалят местные магазинчики с травяными сборами, печеньем из сушеных фруктов, пастилой из клубники.
Другие указывают, что «на горе» живут лишь приближенные к Виссариону, да его охрана. А основная часть последователей его учения прозябает в отдаленных поселках Курагинского и Каратузского районов. Адепты добровольно жертвуют средства на содержание гуру, а сами живут тем, что вырастят на огородах, нередко голодают.
Исследователь современного религиозного сектантства Александр Дворкин отмечает строгую веганскую диету виссарионцев. По мнению ученого, в результате скудного питания в условиях сибирского климата люди очень ослаблены. Отсюда и смерти: от недоедания, от неоказания медицинской помощи.
— Одно время Виссарион считал, что вся вода отравлена и запрещал своим последователям ее пить, — говорит Александр Дворкин. — Но можно было употреблять свежевыжатые соки из фруктов. Торопу, конечно, фрукты доставляли, а у рядовых членов общины не было такой возможности. Потом Виссарион-Тороп придумал, как нейтрализовать отравленную воду, для этого надо было утром натощак выпить стакан собственной мочи. И потом уже можно весь день пить воду.
Местные жители, в свою очередь, судачат, что в общине царила как финансовая эксплуатация, так и сексуальная. Мол, «Виссарион один имел право на всех женщин, а мужики там были только для работы». Старожилы верят, что сектанты могут быть причастны к незаконной вырубке векового кедра и сибирской ели.
Чтобы понять, где здесь правда, а где домыслы, мы обратились к тому, кто долго жил в общине и знает всю эту «кухню» изнутри.
Денис Коробков родом из Воронежа. В общину к Виссариону уехал в 19 лет, после второго курса политехнического института. Прожил в тайге 16 лет. Вырваться Денису из секты удалось только в 2009-ом, когда ему было 35.
— В Сибирь мы уехали с компанией товарищей в 1993-м, — рассказывает Денис. — У Виссариона невероятные способности, он обладал огромной силой влияния. Информацию на уровне логики мы не воспринимали. Было ощущение какой-то благодати, любви, спокойствия, которые исходили от этого человека.
— Это только одна из гипотез. Если его и подготовили, то это должна быть очень серьезная организация. Или он просто гений, талантливый человек. 90-е годы стали переломным моментом. Распался Советский Союз. Началась либерализация экономики, гиперинфляция, разгул криминала. У многих людей было социалистическое сознание, они не видели себя в социуме, не воспринимали рыночные отношения. Были предрасположены к тому, чтобы жить в общине.
А Виссарион в период всеобщего хаоса этим воспользовался. Проехав по стране, в течение года он увлек за собой тысячи последователей.
— Ехали, действительно, по собственной воле, но это не означает, что и дальше в течение 10-30 лет они делали там все добровольно. Для многих «добровольно» закончилось как раз по приезду туда.
Меня и еще одного моего товарища Виссарион отправил в 1993 году в деревню Черемшанка в числе первых переселенцев. Мы должны были освоиться на месте, наладить отношения с местными жителями, начать осваивать тайгу. Основная часть общины переехала позже, последователи Виссариона стали продвигаться вглубь тайги, обживать отдаленные поселки. И вот там он стал вводить уже более суровые законы.
Появились формирования наподобие ультраправых группировок, которые назывались «единые семьи». Виссарион определенными психологическими методиками побуждал вступать туда, воздействовал через чувство вины, говорил: «Вы неверующие, раз не вступаете в «единую семью». А «неверующий человек» для последователя — это верная гибель в тайге.
— Они должны были строить «город Солнца», возводить дом для Виссариона, сначала первый, потом второй, строить дом для его помощника Вадима Редькина, сначала первый, потом второй и так далее. Человек по 6 часов в день был занят на общих работах и только два часа работал на себя. В будние дни все трудились сообща в бригадах и в мастерских, а в воскресенье, хоть это и был выходной, объявляли «праздник общего труда». Люди в итоге работали практически круглосуточно. Один из постулатов Виссариона гласил, что истинно верующий человек должен работать до того, пока не упадет.
Денис Коробков
Фото: Из личного архива
— Да, причем это совсем не то веганское питание с минералами и витаминами, которое сейчас может себе позволить человек, живущий в городе. У нас была каша на воде без всякого масла. Хорошо, что с солью, а то некоторое время и она была под запретом.
Соли организму не хватало. Употреблять ее в пищу было нельзя – грех! Люди, как могли, выкручивались, например, покупали на базаре соленый укроп, чтобы добавить его в кашу. Народ Виссарион «прикрутил» конкретно.
Потом по его распоряжению начали объединять имущество. Вы, например, купили дом, а к вам могли без вашего согласия подселить еще какую-нибудь семью. Или могли сказать: «Мы продаем ваш дом, или продаем всю вашу аудио-видеотехнику, потому что скоро прилетит комета, будет конец света, но мы-то спасемся, и нам нужно сделать необходимый запас зерна — закупить в мешках рожь, гречку. А вас куда-нибудь переселим». «Единая семья» приняла решение, все, надо смириться.
Деньги в «единых семьях» считались общими, человек не имел права тратить свою зарплату, все заработанное он отдавал в хозяйственный совет «единой семьи». И, если ему нужно было, например, купить себе носки, или детям что-то из одежды, он шел в хозсовет и выпрашивал на это деньги.
— Очень сложно было сопоставить: человек обаятельный, который несет душевное тепло, у которого любовь в глазах, может делать что-то не то. У меня внутренней защиты, например, не было. Но постепенно недовольство накапливалось…
Была, например, такая ситуация, когда Виссарион объявил, что все проблемы у людей из-за того, что они живут отрицательными образами, событиями и мыслями. И нужно убрать всю литературу с негативными сюжетами и словами. В общине нельзя было произносить слово «плохо», нужно было, к примеру, говорить «нехорошо». Все книги, в которых описывались какие-то эпизоды войны или негативные события, шли в костер. Люди сжигали целые библиотеки с классической литературой, с художественными произведениями.
А Виссарион тем временем придумал себе «духовный» бизнес. Два раза уезжал в Индию — в Ашрам к религиозному лидеру и гуру Сатья Саи Бабе, потом еще к какому-то Учителю.
— Я думаю, что для обмена опытом. Потому что сначала «город Солнца» он строил как город мастеров. Была идея развивать территорию, оборудовать мастерские, осваивать ремесла, открыть художественные школы.
Я, например, был увлечен изготовлением музыкальных инструментов, учился этому ремеслу в Москве у хороших мастеров. Мы думали, что будем строить большое поселение с интересной культурной жизнью, а религия нам будет помогать. Но постепенно «город Солнца» превратился в город служителей, обслуживающего персонала. У Виссариона появился свой «Ашрам», город его величества, где последователи воспевают его славу, разносят имя Виссариона по всей земле. В результате к нему стекались последователи и деньги.
— Все верно. У моего соседа было две жены. И таких семей было немало. Это считалось нормой.
У слабого пола в общине вообще было незавидное положение. Женщина, например, должна была помыть ноги любому мужчине, который входит в ее дом. Даже если кто-то мимо проходил, решил остановиться, она должна была вынести тазик и помыть ему ноги. Это правило было введено для смирения, чтобы указать женщине на ее место.
На мой взгляд, это ни что иное как унижение. При таком отношении мужчины в общине сразу ухватились за идею любовных треугольников. Другое дело, что мало, кто мог потянуть это чисто финансово. Любовные отношения – это одно, но ведь требовалось еще и взять ответственность за вторую жену. Кто мог обеспечить обеих – жил в этом «треугольнике».
Все это началось, когда в семье у самого Виссариона начался разлад. Он поселил у себя в доме маму с дочкой. Когда девочка подросла, Виссарион «положил на нее глаз». Сколько ей было лет на тот момент, была ли она уже совершеннолетняя, я точно не знаю. Но разница в возрасте у них большая — около 30 лет.
— Прямого запрета никогда не было. Но Виссарион любил повторять фразу: «То, что учитель произнес шепотом, для верующих должно звучать, как гром среди ясного неба». И если он произнес заповедь о том, что человеческая плоть должна исцелять сама себя, последователи воспринимали это буквально.
Люди в общине, действительно, обращались к врачам только в крайнем случае, тянули до последнего. Лечились нетрадиционными способами. К сожалению, только мои близкие друзья потеряли в семьях двух детей. Тут проблема еще и в удаленности территорий, чтобы получить качественную медицинскую помощь, надо было проехать около ста километров.
Не могу забыть я и своего товарища, с кем мы вместе начинали еще в 1993-м строить «город Солнца». Он умер от рака желудка. Затянул с операцией, поехал куда-то делать массажи живота… Человека не стало.
— Наш брак продлился пять лет. Жена – очень одаренная женщина, музыкант, у нее два высших образования, она пела в Театре Станиславского и в Большом театре. У меня тоже были определенные музыкальные увлечения. Я заработал денег, часть средств дал жене ее отец, и мы купили студию для записи церковных песнопений, произведений для детей.
Чтобы начать новое дело, мне потребовалось изучить компьютерные программы. Я купил два увесистых самоучителя. Мой мозг настолько «заржавел» в общине, что пришлось каждую страницу перечитывать по несколько раз. Очень сложно было воспринимать информацию. Я вообще ничего не понимал. Но мое упрямство сделало свое дело.
Я прочитал оба учебника, освоил все программы. И со мной вдруг что-то произошло, будто я запустил реакцию обновления собственного мозга и критического мышления. Я вдруг стал по-другому смотреть на общину, появились определенные сомнения в вере Виссариона. А жена была очень верующей женщиной. Мы стали охладевать друг к другу.
Вдобавок ко всему она перенесла в тяжелой форме грипп, который дал осложнения на сердце. За медицинской помощью долго не обращалась, пыталась исцелиться, глядя на фотографию Виссариона. Я вызвал врача, когда у нее уже чуть ли не начался приступ, он стал приходить, ставить уколы. Жена тяжело, в течение двух лет потом восстанавливалась.
— В 2005 году, когда прозрел, я взял и написал официальное объявление о том, что больше не являюсь верующим человеком в системе Виссариона. Мне, чтобы пробудить в себе определенную силу сопротивления, нужно было именно написать… Я распечатал объявление, раздал листы верующим в общине, отправил объявление Виссариону, повесил его на стене почты, на школе. Устроил такую вот маленькую акцию.
— Абсолютно точно. Мне это помогло. А для жены мой уход от веры стал тяжелым испытанием. Она пошла к Виссариону, и он «разрешил» ей со мной развестись. А все, что скажет Учитель, немедленно исполнялось.
Мы расстались, но остались друзьями. Я не сразу уехал оттуда, еще три года жил там по инерции. Сознание у людей, проживающих долго в общине, настолько сильно изменено, что вытащить их в обычную мирскую жизнь очень сложно. Многие просто неспособны начать новую жизнь. Как Ихтиандр из романа «Человек-амфибия» не мог вылезти с жабрами на сушу и жить там спокойно, так же и общинники.
— Нет, там у человека за годы складывается такая программа, такая установка, что уехать из общины — это все-равно что умереть. Поэтому и препятствия никакие чинить не надо.
— Я стал развивать свой проект по срубам домов, у меня была своя бригада, пошли заказы из других городов. Сначала сам рубил очень много, строить ведь начал еще в 1993 году, в 19 лет в руки взял топор. Выезжая в города, постепенно адаптировался. Полгода провел в Москве. У меня была возможность «выправить» голову, находясь среди обычных людей. В какой-то момент сам себя убедил — уговорил, что возвращаюсь в Воронеж, чтобы поступить в строительный институт и получить к моему большому опыту инженерное образование.
Сам себе соврал, что еду на учебу. А когда я вытащил себя оттуда, опять себя убедил — что мне надо остаться еще до Нового года. Так и обманывал свою сектантскую сущность, в общем – сплошная психиатрия…
Когда начал получать заказы на проектирование, понял, что смогу удерживаться в этой жизни. Адаптация шла еще, наверное, лет 7. Не смотря на возраст, я получил высшее образование, закончил заочно институт, сейчас активно занимаюсь архитектурным конструированием и проектированием. Заказов много. Работаю с увлечением.
— Желание уехать «туда» у человека все-равно остается. Это как воздействие мощного наркотика. Оно никуда не уходит. Другое дело, что человек себя контролирует. Но не у всех это получается. Я видел, как люди уезжали, а через 3–5-7 лет возвращались назад.
— Как праздник справедливости. Но мести этим людям я не желаю. Я давно уже успокоился. Пусть их судьбу решает суд. Ребята там просто уже все берега потеряли. Их давно уже надо было остановить.
