Артист говорит, что врачи пропустили бляшки, которые образовались после ковида Поделиться
Юрий Куклачев недавно ни на шутку напугал своих почитателей. Легендарный клоун попал в больницу с обширным инфарктом. За жизнь Куклачева на протяжении нескольких дней боролись столичные врачи. О том, что ему помогло вернуться к жизни, Юрий Дмитриевич рассказал корреспондентам «МК».
Фото: Ольга Пономарёва
— Я уже хорошо себя чувствую, — говорит Юрий Дмитриевич. — Врачи помогли. Я в очередной раз убедился, что у нас в России врачи прекрасные. Я еще помню Михаила Ивановича Давыдова, который спас меня 10 лет назад, когда диагностировали рак третьей степени. 35 сантиметров кишки тогда удалили. Оказалось, что это тоже не проблема. Вовремя удаляют все, что нужно, и ты снова бегаешь. У меня пошел уже 11-й год, а я даже не чувствую ничего.
— Не от этого. Я же болел ковидом, после которого у меня образовались бляшки. И они забили все сердце.
— Я проверился незадолго до того, как случился инфаркт. Потому что чувствовал себя неважно: аритмия была, слабость… Я все проверил: УЗИ мне делали, снимали кардиограмму. И после этого врачи успокоили, что у меня все прекрасно. Они убедили просто: «Юрий Дмитриевич, у вас такое сердце прекрасное, что позавидовать можно!». И я не стал дальше проверяться. А, оказывается, внутри сердца бляшки образовались в сосудах. Это еще хорошо, что приступ случился во время моего 75-летия. Шел спектакль, рядом была «Скорая помощь». Через десять минут я уже был в больнице. А там меня ждал простой дежурный врач. Этот мальчик сделал такое, что вся Москва до сих пор шумит: 5 стентов мне установил. Правда, некоторые врачи сейчас говорят: «Зачем он это сделал? Так не положено! Надо было шунтирование делать!». А он на это отвечает: «У меня была задача, чтобы Куклачев жил. Дядя Юра – мой любимый клоун. Я видел, что он умирает. Еще две минуты – и его не будет. Я поставил себе задачу, чтобы он жил любой ценой. Если бы надо было 10 стентов поставить, я бы 10 установил».
— Да. Он оказался спасителем. Вы же видите, с момента инфаркта прошло всего три месяца, а я уже работаю. Только на гастроли не езжу. Мне нельзя в поездки. Но ничего: за меня дети поехали на маршрут. А мне сейчас надо все с умом делать. Но я живу как человек здесь, в Москве. Все восстановилось, как говорится.
— Я чувствовал, как ушел. Потом меня опять возвращали сюда. Это очень интересное состояние. Раз и ушел, просто заснул. Потом опять включился. В разговоры про белую дверь, которую видят при клинической смерти, я не очень-то верю. Во всяком случае, я такого ничего не видел. Как человек верующий, отношусь к таким вещам по-другому.
— Я знал, что если Господь мне разрешит, значит, буду продолжать свою миссию. Если же он решит, что уже хватит, что дальше я не смогу сделать ничего нового, значит, снимет меня с дистанции. Вот такое у меня отношение. Я, кстати, в храмах записок не подаю никогда. Считаю, это верхом невежества — подавать за близкого человека записку. Я сам молюсь за всех людей, которые мне близки. Например, вспоминаю маму – и у меня перед глазами возникает ее образ.
— У меня целая система. Я еще во время операции подключил зеркальные нейроны. Сейчас более углубился в это дело, изучаю, как они помогают, спасают. У меня есть целый цикл упражнений. Дыхание по Бутейко, например. О нем у нас уже почти не говорят, как будто не было такого человека. А я с ним 30 лет дружил и пользуюсь его системой дыхания. Мы с друзьями ее усовершенствовали. Теперь я точно знаю, как она действует. Во время операции, которую мне делали под местным наркозом, врач говорит: «У вас сатурация упала — 50 процентов всего. Быстрее ртом дышите, набирайте воздух». Я понимаю, что, если ртом дышать буду, значит, на тот свет уйду. Кислород же «сжигает» легкие. Значит, кислородное голодание будет еще сильнее. Я включил свою систему дыхания. И уже через три минуты у меня сатурация была 90. Врач обрадовался, говорит: «Как хорошо! Так и дышите ртом». Я ему уже после говорю: «Каким ртом? Я дышал низом живота!». Моя система дыхания очень простая – каждый может научиться. Это немножко похоже на то, как дышат музыканты, которые на духовых инструментах играют. Они дышат не ртом, не грудью, а низом живота. Раз и набрал воздух. Духовики умеют. Можно регулировать, сколько тебе необходимо кислорода. Не хватает – как насосом, нужно подкачать. У меня 99 сейчас сатурация. Бывает, поднимаюсь по ступенькам, и одышка начинается. Я сразу свое дыхание подключаю – секунд пятнадцать и все нормально становится, одышка проходит. При ковиде, помню, ничего не помогало. У меня было 95-процентное поражение легких. Люди с таким поражением уходят на тот свет – все, до свидания. А нужно дышать по методике Бутейко. Но ее надо изучать.
— Я так понимаю, что сейчас вас ждет длительная реабилитация. Что Вам врачи говорят?
— Надо проверяться, вот и все.
— А работать они вам разрешают?
— Конечно. Наоборот, мне спектакли помогают. Бывает, приболею, выхожу на сцену, и все как рукой снимает. Когда ничего не делаешь, все начинает болеть. То рука, то спина… Начинаешь работать и все проходит. Поэтому у меня много планов и идей, которые я в ближайшем времени постараюсь осуществить.
