«Многие тогда целовались с украинцами взасос»
Поделиться
События, происходившие в 1991–1992 годах на Черноморском флоте, — готовый сценарий триллера. После Беловежских соглашений Киев объявил, что Черноморский флот — украинский. Он бы и «уплыл» на Украину (Генштаб в Москве уже снял его со всех видов довольствия), если бы не адмирал Игорь Касатонов. Командующий Черноморским флотом не подчинился авантюрным решениям бездумных политиков. По его приказу моряки-черноморцы отказались присягать на верность Незалежной. На адмирала обрушилась вся мощь новоиспеченного государственного аппарата. Киевские власти заводили на него уголовные дела. Трижды на него готовилось покушение. Семью ему приходилось прятать на военном корабле. Но он сумел сохранить для России Черноморский флот.
Накануне Дня Военно-морского флота о драматических событиях 30-летней давности Игорь Владимирович рассказал «МК».
Первая боевая служба флота под флагом Касатонова.
10 октября 1991 года.
Фото: Из личного архива
Адмирал Игорь Касатонов принял командование Черноморским флотом 17 сентября 1991 года, когда ломались государство, принципы, устои… И первое, что сделал, вывел флот в Средиземное море, показав его боеспособность.
— Черноморский флот, как и вся страна, и Вооруженные силы, были в то время уже в полной разработке спецслужб НАТО, ФБР и ЦРУ Соединенных Штатов Америки, которые ставили целью развалить флот и ликвидировать его, — рассказывает Игорь Владимирович. — А вместе с ним, по их замыслу, должна быть ликвидирована и вся система безопасности нашего великого государства. Определенного понимания этого вопроса ни у кого не было. Все были обеспокоены развалом Союза как политической системы. НАТО и США ставили целью развалить наши Вооруженные силы.
8 декабря все внимание, как говорит Игорь Касатонов, было приковано к резиденции «Вискули» в Беловежской Пуще, где собрались высшие должностные лица и главы правительств Белоруссии, Российской Федерации и Украины.
— Тройка Шушкевич, Ельцин, Кравчук поехала как бы обсудить вопросы поставок нефти и газа на Украину и в Белоруссию, а на самом деле подписала документы о прекращении существования Советского Союза и создании Содружества независимых государств.
После развала СССР обсуждалась идея, что вошедшие в СНГ государства, будучи суверенными, сохранят единую армию, единый флот.
— На мой взгляд, это была бредовая идея. Что за странная армия СНГ? Украина вообще сразу начала действовать в своих интересах. Отказывалась вести по этому поводу какие-либо переговоры. 11 декабря нас, трех командующих военных округов, командующих воздушными армиями и меня, собрали в Киеве. Президент Кравчук объявил себя Верховным главнокомандующим и сообщил: «Вы подчиняетесь теперь не Москве, а мне». На этом же совещании встал с места его личный представитель Василий Дурдинец и сказал: «Надо принимать присягу на верность народу Украины». Я подумал: вот это уже серьезно. Стал звонить в Москву — Главный штаб Военно-морского флота молчал, в Министерстве обороны оправдывались… Оказывается, все было обговорено. Войска, которые находятся в пределах границ нового государства, принадлежат этому государству.
Для Игоря Владимировича Касатонова это было равносильно сдаче в плен.
— Ясно было, что я там и минуты «не проживу», как и большинство моряков-черноморцев. Потому что для нас немыслимо было изменить своим идеалам, мы были слишком русскими. В то же время понимали, что Киеву и флот-то, по сути, был не нужен, а только его инфраструктура, причалы, города, — чтобы не было на их территории ничего российского. Тот же Константин Морозов — новоиспеченный министр обороны Украины — заявил, например, что «флот старый, корабли — металлолом, все сократим».
Адмирал Касатонов, в свою очередь, и представить себе не мог, что у России не будет овеянного славой Черноморского флота. Это ни много, ни мало более 800 кораблей и судов, 92 тысячи человек, в том числе 14 тысяч офицеров и 16 тысяч мичманов. На флоте служили представители 46 национальностей.
— Порты в Измаиле, Одессе, Николаеве, Очакове с системами базирования были ключевыми пунктами. Измаил — это Дунай, европейская артерия. Одесса — пароходство. Николаев — центр кораблестроения с огромным промышленным потенциалом. Очаков — важнейший оборонный узел. В Херсоне у нас строился док, база для перезарядки ядерного топлива.
О намерениях Киева забрать флот Игорь Касатонов сообщил главнокомандующему Вооруженных сил СНГ Шапошникову и главкому ВМФ РФ адмиралу флота Чернавину.
— Никаких указаний не последовало. Более того, Генеральный штаб снял нас со всех видов довольствия, считая, что Черноморский флот уже… украинский. Доклады и запросы о дальнейших действиях флота, которые я отправлял руководству России и Вооруженных сил, не проходили, доклады не принимались. Реакции никакой не было. Я не знал, что делать. Не с кем было посоветоваться, было ведь принято политическое решение, как оно может быть не выполнено? Вице-президент Руцкой посоветовал мне, например, «рубить концы и уходить в Новороссийск». Ситуация была близка к трагической.
Между тем из министерства обороны Украины массовым потоком шли документы.
— Я ни до кого содержания их не доводил. Потом эти документы сжигались на заднем дворе.
Наступил переломный момент. 3 января 1992-го 700-тысячная группировка бывших советских войск на Украине начала принимать присягу Украине. Дозвониться в этот день ни до кого адмирал Касатонов не смог. В Москве все разом попрятались, никого из начальства на месте не было. Между тем Киевский, Прикарпатский, Одесский округа разом «легли» под присягу.
Командующий Черноморским флотом адмирал Игорь Касатонов.
Фото: Из личного архива
Причем, как рассказывает Игорь Владимирович, где-то принимали присягу и отдавали честь перед перевернутым флагом. Например, бывшие севастопольские “особиты”. Никто толком не знал, желтая или синяя полоса должна быть вверху.
Все ждали, когда Черноморский флот начнет присягать на верность Украине. По закрытой телефонной связи Игорю Касатонову шли анонимные звонки с угрозами.
— 4 января я официально объявил, что Черноморский флот российский, подчиняется главкому Вооруженных сил СНГ Шапошникову и главкому ВМФ РФ Чернавину. Решение принял самостоятельно, руководствуясь интересами России. Мысль не принимать присягу была будто послана Богом. Я понимал, что я призываю людей к неповиновению власти. Флоту и так в какой-то степени инкриминировали участие в ГКЧП, из-за этого сняли предыдущего командующего Черноморским флотом. Но мосты были сожжены. Я запретил прием украинской присяги на кораблях и в частях флота. Меня поддержал Военный совет флота. Мы заявили, что будем ждать политического решения на уровне президентов двух государств.
Столь решительные действия адмирала Касатонова стали полной неожиданностью как для руководства Украины, так и для руководства России.
— Никто не мог предположить, что Черноморский флот не будет принимать присягу. Я смотрел, кто со мной рядом. Членов Военного Совета я знал раньше, они у меня не вызывали тревоги. Все командиры соединений были мне знакомы. Их, как и командиров кораблей, вырастила сама система. Они были отличными моряками, технически подготовленными, преданные делу. Я ездил по соединениям, кораблям и частям флота, проводил с личным составом большую разъяснительную работу. Взял все под жесткое управление. Но политические тектонические процессы шли, Черноморский флот оказался на «геополитическом» разломе.
— От 7 до 12%. Род человеческий всегда имел искривление по «националистической» хромосоме. За прием украинской присяги я наказывал — немедленно увольнял в запас. Поэтому ее стали принимать тайно, составляли списки и отправляли в Киев. Эту присягу называли «туалетной».
Киеву не удалось с ходу прибрать к рукам флот. Все держалось на одном человеке — адмирале Касатонове. На его смелости, силе воли, твердости, настойчивости. Отказавшись выполнять законодательные акты Украины на ее территории, он возглавил сопротивление. Это был по сути мятеж. В одиночку, без поддержки «сверху» он противостоял системе. На него обрушилась вся мощь новоиспеченного государственного аппарата. В ход пошли хитрые маневры, щедрые посулы, угрозы…
— Многие тогда «целовались» с украинцами взасос, я не целовался, сразу отстранился, нутром чувствовал, что эти их руководители — враги. Было понятно, что Украина ведет особую политику, независимую от России. Никакого доверия у меня к ним не было. Исходя из той обстановки, я сразу ратовал за правовой процесс. Говорил, что надо вести переговоры. Приказал флоту ждать политического решения.
Встреча с Борисом Ельциным, рейд Новороссийска. 29 января 1992 года.
Фото: Из личного архива
Обстановка между тем накалялась. Моряков-черноморцев, не желающих присягать Украине, в украинских СМИ называли оккупантами. Призывали их покинуть Украину.
— Президент Кравчук звонил Чернавину, требовал, чтобы меня сняли с должности. На Украине не знали, что со мной делать. Но я дипломатично не посягал на Крым, на Севастополь, отстаивал только Черноморский флот. Не было и дня, чтобы Киев не присылал ко мне очередных эмиссаров. Как-то пригласил к себе на беседу генерал Евгений Марчук, который до распада СССР был руководителем 5-го Главного управления КГБ УССР, а потом при нем создавалось СБУ. Спросил меня: «Какой предел ваших действий?» Я сказал: «Сохранить Черноморский флот, надо вести переговоры». Хотя понимал, что если будет флот, то и Крым будет в наших руках. Марчук задал мне еще один вопрос: «Кто за вами стоит?» А за мной никто не стоял. Меня никто не наставлял, не опекал. Меня наставили в свое время мои родители и вся советская система воспитания. Была мотивация, непоколебимая уверенность, что я делаю все правильно.
Адмирала Игоря Касатонова уважали и боялись. Киев выжидал. Как только командующий Черноморским флотом на несколько дней улетал в командировку, следовали провокации. Об одной из них вспоминал Иван Ермаков, который возглавлял в те годы Севастопольскую городскую администрацию.
В штабе Черноморского флота тогда возникли чрезвычайные обстоятельства. Игорь Касатонов, который только прибыл из Москвы, сообщил Ермакову, что военно-морские силы Украины начали захват объектов флота, в частности комендатуры. Прибывший в штаб командующий ВМС Украины контр-адмирал Борис Кожин возразил было, что это объект Украины, но получил от Касатонова жесткий отпор. Игорь Владимирович принял решение привести флот в готовность №1.
Прибывшие морские пехотинцы вышибли засевших в здании украинских строителей во главе с офицерами.
— Да, обострения случались. Мне приходилось и бэтээры в штаб Черноморского флота вызывать, и батальон морской пехоты в готовность приводить. Действовали с упреждением, с анализом всей ситуации. Давали понять, что провокация не пройдет. Кто-то иной раз, вспоминая те годы, говорит о двойном управлении. Чушь это все. Не было никакого двойного управления. И Андреевские флаги (исторический символ русского Военно-морского флота, названный по имени апостола Андрея Первозванного, распятого, по преданию, на косом кресте. — ) мы тогда не поднимали. Это была некая правовая ловушка для украинцев. Андреевские флаги мы даже в сейфы командиров кораблей не закладывали, где лежали пиропатроны, документы и бутылка коньяка на всякий случай. Советских флагов было достаточно. Значение Андреевского флага мало кто тогда понимал, часть народа могла от нас просто отвернуться. А советский флаг был флагом консолидации, что было очень важно.
Украина между тем начала блокировать приток из России как различных грузов, так и российских призывников. Киеву важно было, чтобы на флот попадали матросы только с украинских территорий, которые готовы были принять украинскую присягу. Украина через новобранцев пыталась забрать у России Черноморский флот.
— Российских призывников не пропускали через железнодорожные пункты пропуска на границе. И я стал доставлять их на боевых кораблях. Мне пытались мешать. Киев был, конечно, удивлен этими моими действиями. Первый раз, когда я доставил в Севастополь призывников, им нужно было пройти с вещмешками от Угольной стенки на Корабельной стороне до Флотского экипажа метров 800. А уже кто только не собрался в этом месте: и ОМОН, и спецназ, и патрульные. Я вызвал роту морской пехоты. Прибыли парни, прошедшие «горячие» точки, воевавшие с засученными рукавами, красивые. Я приказал надеть им гюйсы (большие синие воротники на форменной матросской верхней суконной рубахе. — ). Морпехи образовали коридор, и новобранцы под марш «Прощание славянки» пошли по нему. Остановить их никто не посмел. Жители Севастополя с восторгом встречали флотское пополнение. С балконов кидали ребятам цветы, кричали «слава России!». Всё, дело было сделано. За год я доставил на боевых кораблях из Новороссийска в Севастополь более 5 тысяч российских призывников, из-за чего киевские власти завели на меня несколько уголовных дел.
Игорь Касатонов был для Киева как кость в горле. Однажды на заседании Совбеза определили, что единственное препятствие в передаче Черноморского флота украинской стороне — адмирал Касатонов. Прорабатывались варианты его физического устранения. Выезжая из Севастополя, Игорь Владимирович брал с собой дополнительно машину с автоматчиками.
— Меня трижды предупреждали о том, что готовится покушение. Первый раз по ЗАС (засекреченной связи. —) мне позвонил командующий войсками Прибалтийского военного округа Валерий Иванович Миронов и передал, что в отношении меня «готовится акция с определенным результатом», призвал к бдительности, попросил по крайней мере в ближайшие три дня никуда не выходить, поскольку «группы выехали». Потом меня дважды предупреждал начальник Главного штаба ВМФ по линии разведки, адмирал флота Константин Валентинович Макаров. Могла пострадать и моя семья. Необходимые меры были приняты. Все это время жена и сыновья жили на штабном корабле «Ангара».
Вот как об этом вспоминает сын Игоря Владимировича Кирилл (ныне полковник Вооруженных сил России): «В один из дней марта 1992 года, вернувшись из школы, у подъезда я увидел два комендантских УАЗа. Из одного из них вышел порученец отца и сказал мне и брату срочно садиться в машину, подниматься в квартиру запретил. По пути он нам объяснил, что временно наша семья будет жить на корабле, в школу придется не ходить. Быстро, через городской Центральный холм мы подъехали на Минную стенку (охраняемую систему причалов. — ), где и стояли корабли ЧФ. Один из кораблей, «Ангара», отличался от других. Подъезды к нему были огорожены «ежами» и колючей проволокой, охранялись морпехами. На самом корабле неслась вахта ПДСС (защита от диверсионных действий, не менее 4 вооруженных часовых. — ). На «Ангаре» мы и прожили несколько тревожных дней, развлекая себя чтением лоций и изучением морских карт».
Весной 1992-го между Россией и Украиной едва не вспыхнул вооруженный конфликт. 5 апреля президент Кравчук подписал указ «О переходе Черноморского флота в административное подчинение министерства обороны Украины». Речь шла о переподчинении флота Киеву. В Севастополь выехала комиссия, чтобы принять флотское хозяйство…
Севастопольцы с флотом навсегда! 6 апреля 1992 года.
Фото: Из личного архива
Через два дня, 7 апреля, президент Ельцин подписал аналогичный указ — «О переходе Черноморского флота под юрисдикцию Российской Федерации».
Однако 8 апреля оба президента, видимо, связавшись по телефону, отменили свои указы.
Судьба Черноморского флота решилась только 3 августа 1992-го, когда в Ялте Ельцин и Кравчук подписали соглашение о том, что российский флот остается в Крыму и в Севастополе. Были определены правовые вопросы пребывания Черноморского флота на полуострове. Российские моряки-черноморцы были юридически защищены.
— Это стало возможным благодаря умным, талантливым людям, настоящим патриотам России. Первый из них — это главком Объединенных вооруженных сил СНГ, маршал авиации Евгений Шапошников. Он организовал мне встречу с президентом Ельциным. И лед тронулся. Причем мое начальство сначала сказало, что мне на этой встрече делать нечего, хотели послать кого-то другого. (Это при том, что именно адмирал Касатонов помог сохранить для России Черноморский флот. — ) Второй человек, которого бы я хотел отметить, это выдающийся дипломат, посол по особым поручениям МИД России Юрий Дубинин. Мы с ним познакомились в США, когда я, будучи первым заместителем командующего Северным флотом, прибыл туда с официальным визитом советских кораблей. Потом, готовясь к переговорам, мы с ним «выводили» всю нашу российскую государственную линию. Отличным переговорщиком выступил заместитель председателя Верховного Совета РФ Юрий Яров, который был из судостроителей. Помогал нам главком ВМФ РФ Владимир Чернавин. И, конечно, нужно сказать о членах Военного совета флота, с кем мы вместе отстояли тогда Черноморский флот. Это вице-адмирал Виталий Ларионов, адмирал Георгий Гуринов, генерал-лейтенант авиации Николай Фадеев, вице-адмирал Лев Васильев, контр-адмиралы Юрий Халиуллин, Александр Пенкин, Станислав Алексеев, Сергей Алексеев, Борис Царев, генерал-майоры Борис Литвинов, Владимир Романенко, Вячеслав Ким, капитаны I ранга Дмитрий Гагин, Геннадий Васенко… Многие из них уже ушли из жизни. 30 лет я бьюсь, чтобы эти люди были отмечены и по достоинству награждены.
(Крайне удивительно, но адмирал Игорь Касатонов тоже не был отмечен за спасение Черноморского флота. В 1997-м он был представлен к званию Героя России, документ был передан на подпись Борису Ельцину. Но тот его завернул, написав на представлении: «Не ссорьте меня из-за Касатонова с Украиной». Не пора ли ныне восстановить справедливость? — )
— Украина меня «снимала» 4 раза. Летом 1992-го сработало, видимо, украинское лобби. Меня решили убрать «мягко» — силами самой России. Это был своеобразный компромисс. В 20-х числах сентября вышел указ о моем назначении в Москву. Я пошел на повышение (был назначен Первым заместителем Главнокомандующего ВМФ России. — ). Правда, оставался в Севастополе еще до 7 декабря, сделав все возможное, чтобы сохранить инфраструктуру флота, штабы, командные пункты и перспективу.
— Все это из области красивых легенд. «Адмирал Кузнецов» совершил плановый переход к месту постоянного базирования. Заранее, за три недели, были «заказаны» проливы. Экипаж рассчитался со всеми довольствующими органами, авианосец получил все аттестаты. Я сам готовил его к переходу, поместил на него новую пожарную машину, которая была приобретена за счет лимитов Черноморского флота. Все шло по плану, было и боевое охранение, и специальное обеспечение. Сопровождали авианосец до Гибралтара. Все проходило в спокойной обстановке. Единственное, я сам не смог прибыть на внешний рейд, чтобы проводить корабль. Был сильный туман.
Со времен тех драматических событий 1991–1992 годов прошло 30 лет. Время показало, что Украина перестала быть морским противником для России на Черном море. Большинство из 138 кораблей и судов, которые она получила при разделе Черноморского флота, были порезаны на металл и проданы.
При Игоре Касатонове, пока он был командующим Черноморским флотом, не было потеряно ни одного объекта. Он сумел сохранить для России флот, не сдал и Севастополь.
— То, что Черноморский флот остался в Севастополе, послужило тому, что город остался пророссийским. Сохранились мировоззрение, русская идея. Поэтому и события Крымской весны в 2014 году прошли там как по маслу. А в Одессе этого не было, что там произошло, мы знаем.
Адмирал Игорь Касатонов по-прежнему в боевом строю, плодотворно работает, является советником начальника Генерального штаба Вооруженных сил России.
В ближайших номерах мы планируем рассказать о династии Касатоновых, в которой три адмирала.
